Жернова истории 3 (СИ) - Страница 68

Нет, надо идти по другому пути. Надо встроить систему Макаренко в плоть и кровь нашего государственного механизма. А поскольку Наркомпрос оказался самым упертым в этом вопросе, то… будем творчески развивать уже имеющийся исторический опыт. Обопремся на ОГПУ, да еще и на РККА, то есть на Фрунзе и Дзержинского. Зря я, что ли, так за их жизнь боролся? Нам нужны грамотные, преданные командирские кадры? Вот система Макаренко нам их и даст!

Правда… Как совместить принципы кадетского училища и детской трудовой коммуны? Совсем ведь на разных основах построены, вот ведь в чем закавыка! Коммуна не привьет навыков жесткой соподчиненности, необходимой в армии, а кадетское училище – привьет, но одновременно поселит у части воспитанников стойкое отвращение к армейским порядкам. Однако – почему бы не попробовать устроить эдакий гибрид? Навскидку: до старших классов это будет детская трудовая коммуна по макаренковскому образцу, но с широким преподаванием военного дела – и вот на военных занятиях будет полная армейская субординация и дисциплина. Затем будет проведен отбор желающих и способных овладевать дальше военным делом, для службы на сержантских, а затем и на командирских должностях. И вот этих, отборных, прогнать через года два или три допризывной учебы уже на казарменном положении, как в кадетах. Причем, думаю, не только юношей, но и девушек. На что у нас девушки в армии пригодились? Связистки, медсестры, снайперы… Да и ОГПУ найдет, где они будут полезны.

Опа! А почему это я только в военном направлении думаю? Наверное потому, что и РККА, и ОГПУ легче отбить наскоки мудрил из Наркомпроса, пользуясь закрытостью своих ведомств. Но, опираясь на их авторитет, можно на макаренковском опыте и гражданские заведения того же рода строить – с техническим уклоном, вплоть до детских КБ при таких училищах…

Продумал я эти мысли гораздо быстрее, чем их можно прочесть на бумаге, и потому очередной вопрос Лиды не застал меня врасплох.

– Вот интересно, а как в детской колонии у Макаренко половой вопрос решался? Если ты читал «Дневник», то там подросток этот, Костя, то и дело дергается – как относиться к девушкам, разобраться не может. А подсказать некому!

– А вам, гимназисткам, кто-нибудь подсказывал? – отвечаю вопросом на вопрос.

– У нас с мамой были разговоры на эту тему, – спокойно, без тени смущения, отвечает Лида.

– И что, всем так с мамой повезло, как тебе? А ведь в детских колониях ни мам, ни пап вообще нет.

– Так потому и спрашиваю! – с нажимом произносит она. – Тем более, что сейчас в этом деле столько всего напутано… – она вздохнула. У меня, что ли, переняла привычку? После короткой паузы моя жена заговорила не без некоторой горячности:

– Александра Коллонтай зовет к «Крылатому Эросу», понимая под этим связь, одухотворенную любовью. А наша молодежь перетолковывает этот призыв в духе пресловутой теории «стакана воды», если вообще не права принуждения своих подруг к сожительству! Другие партийные идеологи, всполошившись, кричат о социальной ответственности за воспитание детей, о пролетарской семье, о недопустимости половой распущенности, и необходимости направить энергию не на половой вопрос, а на революционные дела. Как будто молодежь можно так просто отвлечь от любовных приключений общественными поручениями!

– Нет, Лида, ты не вполне права, – стараюсь немного умерить ее горячность. Многие поднимают вполне реальные проблемы и указывают на способы их решения: половое просвещение, общий подъем культурного уровня, решение жилищно-бытовых вопросов, позволяющее освободить женщину от приниженного положения. И не все партийные идеологи упираются только в моральные проповеди. Некоторые мыслят вполне практически Крупская, например, признает необходимость широкого обучения использованию контрацепции…

– А! – жена махнула рукой. – Подъем культурного уровня, решение жилищно-бытовых вопросов… Когда мы до этого дойдем? Ты на реальные условия посмотри! Вон, что Нина Вельт в журнале «Смена» написала, – и она вытащила из-за диванной подушки журнальную тетрадку, начала ее перелистывать, и, остановившись на нужной странице, процитировала:

«Совместная жизнь в наших нищенских условиях (особенно жилищных) искривляет и обедняет человеческие отношения. Отсутствие „своего угла“ доводит иногда до того, что добрые по существу люди чувствуют себя каторжниками, прикованными к одному ядру».

– Вот она, сегодняшняя реальность! И что с ней делать? – она уставилась на меня своими широко распахнутыми глазами, в которых, казалось, плещется темное пламя.

– А кто тебе сказал, что эти проблемы можно решить с сегодня на завтра? – отвечаю вопросом на вопрос. – Придется немало повозиться, и немало средств затратить, чтобы произошли подвижку к лучшему. Тут чохом ничего не добьешься! Что же до твоего вопроса насчет колонии Макаренко… Не знаю, как там насчет полового просвещения, но вот детская трудовая коммуна у него совместная, без отделения мальчиков от девочек. И воспитание он ведет в духе уважения к девочкам – к малейшим оскорблениям отношение самое нетерпимое. Во всяком случае, он решает проблему практически, пусть и не в полном объеме.

Лида задумалась, причем надолго, и на этом наши дебаты по «Дневнику Кости Рябцева» завершились.

На следующий день, ближе к обеду, Лида вдруг заявила мне:

– Знаешь, я, наверное, сегодня в театр не пойду.

– Чего же так? – интересуюсь у нее, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Да что-то не хочется… – лениво проговорила моя жена.