Жернова истории 3 (СИ) - Страница 11

Трилиссер грустно посмотрел на меня и промолвил:

– Передам. Дело нехитрое.

– Авторство залегендировать сумеете? – этот вопрос меня интересует, потому что не хочется светить свою слишком уж разностороннюю информированность.

Трилиссер еще раз смотрит на мою записку и замечает:

– А, так вы ее специально не подписали. От чего же так?

– Думаю, что ни НКИД, ни Коминтерн не отнесутся с восторгом к пророчествам хозяйственника из ВСНХ, – пытаюсь оправдать анонимность своего документа.

– Ладно, сообразим что-нибудь. – И с этими словами заместитель председателя ОГПУ убирает два моих листочка в сейф.

Следующий замысел, на долгосрочные последствия которого у меня были большие расчеты, было решено реализовать через Николая Ивановича Бухарина. Узнав расписание его лекций в Комакадемии, ловлю его в перерыве, представляюсь, и вручаю ему конверт с просьбой посмотреть и высказать свое мнение. Бухарин взял, пообещал не откладывать надолго, и на том мы расстались. А через несколько дней меня на работе застал телефонный звонок из секретариата Бухарина.

Николай Иванович пригласил меня в свой кабинет в редакции «Правды», на Тверской, 48 (на моей памяти это дом имел номер 18б и стоял он немного в другом месте – передвинули в 1978 году при расширении комбината «Известия») – то есть совсем недалеко от дома Нирнзее, где теперь квартировал и я вместе с Лидой и Михаилом Евграфовичем. Довольно симпатичное здание в стиле модерн – бывший Дом Сытина, где размещалось его издательство «Русское Слово». Кстати, Иван Дмитриевич и сейчас здесь проживает.

Вхожу в подъезд, над которым закреплены буквы «ПРАВДА», повторяющие шрифт, каким печатают название газеты. Невольно бросаю взгляд направо, где помимо желания бросается в глаза здоровенная, раза в три больше, чем у «Правды», вывеска «ПОХОРОННОЕ БЮРО» и ниже, мелкими буквами – «Краснопресненского районного Совета», а еще ниже вертикальные вывески, обрамляющие витрину, предлагают «гроба, венки» и прочие похоронные принадлежности, а так же «прием заказов на похоронные процессии». Веселенькое соседство…

Николай Иванович встречает меня радушно, но разговор сразу начинает с укоризны:

– Право слово, не ожидал! Что же вы в капитулянтство-то ударились в своем меморандуме?

– И где же вы разглядели у меня капитулянтство? – спокойно интересуюсь у него.

– Как же! А ваши предложения пойти на поклон к социал-демократии? А ваше предложение РКП(б) выйти из Коминтерна? Это уже вообще что-то немыслимое! – горячится член Исполкома Коминтерна и кандидат в члены Политбюро.

– Во-первых, Николай Иванович, никаких предложений пойти на поклон к социал-демократии в моей записке нет, и где вы их сумели там вычитать – ума не приложу. Что-либо выходящее за рамки уже известной тактики единого фронта мною не предлагается. Другое дело, что я придаю этой тактике более существенное значение, нежели это принято сейчас в Коминтерне.

– Ну, хорошо! Не на поклон, – покладисто уступает Бухарин, – на уступки, на компромиссы.

– Николай Иванович! Мне что, вам азы политграмоты читать? – укоризненно качаю головой. – Революционной ситуации в мире нет, и в ближайшей перспективе не просматривается. В отдельных странах, где действуют партии Коминтерна, до революционной ситуации тоже далеко. В таких условиях строить тактику на идейной девственности и принципиальной бескомпромиссности – это, извините, хуже, чем глупость. Учитывая же, что главный двигатель мировой революции сейчас – это хозяйственные успехи СССР, то именно это должно быть заботой коммунистических партий, а не булавочные уколы, наносимые своей буржуазии, в сочетании с чрезмерно крикливыми лозунгами.

– Вы что же, отрицаете необходимость руководства коммунистическими партиями классовой борьбой, ведущейся против буржуазии собственных стран? – Бухарин прямо-таки возмущен.

– Да с чего вы взяли? Вовсе не отрицаю! Ведь союз с социал-демократами именно для такой борьбы и нужен. Неужели вы всерьез верите, что большинство рабочего класса идет за социал-демократами, а не за коммунистами, по глупости или недомыслию? Нет, сейчас рабочему классу их политика больше по душе. Пока нет революционного кризиса, позиции реформистов неизбежно будут сильнее. А без союза с большинством рабочих никаких серьезных ударов по буржуазии не нанести, да даже и серьезного нажима не организовать. Взгляните, наконец, правде в глаза. Или «тьмы низких истин нам дороже нас утешающий обман»?

Николай Иванович кривится:

– Предлагаемый вами компромисс приведет к тому, что социал-демократия задавит коммунистических рабочих своей мелкобуржуазной психологией численно и идейно.

– Иными словами, вы не верите в правоту коммунистического дела, и полагаете, что коммунистическая идеология может уцелеть только внутри изолированных сект? – тут же парирую его довод. И, чтобы не дать его минутной растерянности перерасти в обиду, перевожу разговор в другую плоскость:

– Еще раз повторю: на данном этапе единственным железным аргументом в пользу коммунистических идей для рабочих капиталистических стран будут успехи социалистического строительства в СССР. Вот на каком поле мы можем и должны переиграть социал-демократию! А для этого надо заставить не только ее, но и буржуазию Запада играть по нашим правилам.

– Как это у вас получится? – скептически роняет Бухарин. – Так они и взялись плясать под вашу дудку!

– Не под мою дудку они будут плясать, а подчиняться логике отношений в мировом хозяйстве, – должен же Бухарин, как экономист, прислушаться к такого рода аргументам. – Нам сейчас необходимо наладить нормальные экономические отношения с ведущими капиталистическими державами, чтобы получить от них самую современную технику и специалистов, ее освоивших. Политическое же обеспечение таких отношений должно состоять в том, чтобы не запугивать капиталистов ультрареволюционной фразой. Тогда они гораздо охотнее продадут нам ту веревку, на которой мы их повесим.